Пролог.
Проклятый песок! Этот горячий песок, смешанный с выветриваемой землей, обжигающий и мелкий, сегодня необыкновенно жжет. Обычный воздух, казалось, и вовсе не был воздухом, он настолько раскален полуденным солнцем, что вздохнуть полной грудью совершенно невозможно, а дневной зной буквально прожигает легкие. Что ж, таково степное дыханье в летние времена. Слава Ишитару, что хотя бы на лице есть платок, защищающий моё лицо.
Только этот платок мне уже надоел, никакого толку от него, пора его выкинуть! Усталая рука потянулась к платку на лице и буквально содрала белую ткань. Я протягиваю эту руку, а ткань жалобно развевается на ветру, будто бы прося не бросать. Вот уже я хотел выкинуть измученный временем материал, однако рука почему-то не разжалась. Видимо здравый смысл взял вверх над эмоцией, а возможно желание выжить заставило одуматься, но я обратно надел платок на лицо. Здравый ли смысл или страх жизни, думать об этом, сейчас не было желанья. Сорвалось на философию, надо бы подумать, как выжить, а не забивать голову всякой ерундой! Господи как же болят глаза, а пить, все на свете отдал бы за глоток капельки, пусть даже грязной воды!
Мои воспаленные глаза с детства привыкли к мелким ссорам, ведь с самого рождения и по сей день, я жил в степях Виара. А частые бураны являлись неотъемлемой частью жизни кочевника. Но сейчас, в эту неистовую бурю, мои глазницы, как никогда сильно резало, снующими от вихря песчинками пыли. Я смахнул мелкую россыпь песчинок с лица, в который раз вытер слезы. Опустив взгляд на своего верного жеребца, я одобряюще похлопал лошадь по массивной шее, на что Свист благодарно задергал ушами, ускоряя свой медленный ход. Свист совсем выбился из сил. И хотя жеребец вот уже почти двое суток не пил воду, а длинный изнурительный путь по Виару изрядно измотал гордое животное, все же конь не упрямился и преданно исполнял волю хозяина, неуклонно направляясь в безводные земли Пустыни Циклопов.
Пустыня Циклопов… Даже думать не хочется об этих землях. Проведя кончиком языка по засохшим губам, я позволил себе на миг погрезить о волшебном глотке воды, но это мало помогло делу. И я раздраженно огляделся вокруг.
Позади, за покрытым душистой полынью холмом, лежала суровая и родная степь Виар. Путь туда мне уже навсегда закрыт. Конечно, щемящее сердце чувство - утраты родной земли, так и вырывается тяжелым потоком изнутри, да и тоска притягательная, словно лунный металл, манит обратно назад. Но уже давно пора осознать, моя судьба сломана. Всю жизнь я мечтал о головокружительных путешествиях, временами часто строил великие планы, желая покинуть родные края в поисках “чего-то” нового. Однако я даже представить себе не мог, что, покинув свой дом, пути назад уже не найду. Вот и сбылась мечта дурака. Теперь это “что-то новое” наверное, будет меня испытывать каждый день.
Оглянувшись в последний раз, я долго глядел вдаль, на степи, где я родился. Туда где жил все эти годы, где учился ходить и понимать величие мира. Сейчас как никогда красота этого сурового края выглядела как никогда ослепительной. Конечно, когда что-то теряешь, то это кажется прекрасным и, стараясь не расстраиваться, я сделал жалкую попытку уверить себя: сейчас не в последний раз! Но все же чувства привязанности обволокли душу, никак не желая отпускать.
- Вперед, хватит убиваться, дружище Свист Ветра, - наклонился я к своему жеребцу. – Нас ждет Пустыня Циклопов…
Только сейчас я заметил, как Свист украдкой искоса посматривает назад, отчего мне стало жаль бедное животное.
- Как же я понимаю тебя Свист… Я заставил тебя покинуть места, к которым ты не меньше меня привязан, - неуверенно погладил я коня, чувствуя себя еще хуже. – Но тымоя единственная надежда на спасение. Надеюсь, и ты меня поймешь… Существам вроде меня, оркам и эльфам свойственен эгоизм, жаль, что мы редко замечаем эту свою главную ошибку!
Я замолчал. Замолчал потому что, из-за непривычки разговаривать с лошадью я чувствовал себя глупо, а второе может быть, потому что сказать было нечего. Приподнимая постоянно съезжавший платок повыше, я прикрыл лицо тонким почти неощутимым капюшоном. И пригибаясь от неукротимых потоков ветра, насколько это было возможно, предался тяжелым размышлениям о проведенных мною временах и о жизни, в общем. Мы медленно двигались дальше, уже подступая к границам пустынной местности. Разгневанная буря медленно, но все же неуклонно стихала.
С мрачным настроением, я улавливал тихое завывание ветра, где-то позади себя. Кажется, голос природы смолк. Однако мне показалось странным, что столь желанное окончание бури наступило, а на душе все так же диким вихрем неукротимо бушевало, видно нечему порадоваться.
Ступив на берег песчаного моря, Свист нетвердо направился наперерез первой золотистой дюне, что скрывала весь вид на Пустыню Циклопов. Пустыня, пески которой за все времена никто не смог и даже не пытался пересечь. Я направил скакуна прямиком к дюне, что бы воочию рассмотреть величие этого бесплодного края. Свист покорно исполнил моё желание и, поднимая копытом волны горячего песка, устало начал взбираться на многотонный гребень. Пока скакун брал вершину песочных волн, я глубоко задумался и потому, не сразу заметил открывшуюся передо мной впечатляющую картину.
О светлый Ишитар! Как прекрасен и одновременно ужасен этот безжизненный край. Вокруг на сколько хватало зрение, лежал только желтый песок. Подобно золотому морю, на горизонте виднелись волны созданные силой многодневных ветров. Мерцание миражей неровными линиями, едва уловимой дымкой тянулись над песком, придавая местности волшебный оттенок. От однотонности пейзажа в глазах начало рябить, а чувство жажды еще больше усиливалось. Немыслимо откуда здесь столько песка!
- Да! Говорят, эта пустыня растянулась на расстоянье, которое узнать никто так и не смог. Место, где священное солнце приносит мучительную смерть. А по выжженным пескам охотятся злобные существа которых люди прозвали Циклопами… И где-то в этих краях живет Оракул!
Осознав свое беспомощное положение, я ощутил жгучую досаду. Знал бы, в какой котел держу путь, давно бы пошел на казнь!
- Надо же было этому ишаку поселиться именно в этой Пустыне! Наверное, это выживший из ума старик, которому нравиться видеть страдания путников, нуждающихся в его помощи. Чтоб его трижды циклоп…
Разразившись проклятьями, я еще долгое время не мог успокоиться. Пока, наконец, не понял, что это бесполезно. Немного побранившись, я замолчал, после чего наступила гнетущая тишина. В этой тишине, где без труда можно было уловить звук своего дыханья и дыхание моего Свиста, я ощутил, как таяли мой последние надежды, словно последний снег раннею весной.
- Выбора у меня уже не осталось, - смотрел я на раскинувшиеся перед собой пески. – Надеюсь, я не умру здесь бессмысленно…
Я мягко похлопал жеребца по боку, и Свист неуверенно начал спускаться с песчаной горы. Измученные голодом и больше всего жаждой, мы медленно двинулись в путь. Мы все дальше углублялись в мертвую пустыню. Казалось, прошло совсем немного времени, а вокруг уже кроме песка не было ничего. Хвала Ишитару палящее солнце неторопливо клонилось на запад. Воздух быстро холодел, и путешествовать стало намного легче.
Не имея никаких шансов и надежд, в отчаянье мне оставалось довериться капризнице судьбе. Оракул, где-то здесь…
Рыцарь-21-Века
